1. Появился Григорий Челкаш «пропащая пьянь и опытный воришка». «Даже в тех местах, где кроме него были десятки других смелых и сильных фигур, мужчина умел обратить на себя внимание. Он был похож на ястреба – хищника степи. Его хищная худоба и походка, весьма плавная и спокойная на первый взгляд, внутри бушевала и была зоркая, как и тот степной хищник, которого он так напоминал». Гришка искал своего напарника-вора, Мишку. Кто-то из сторожей рассказал ему, что Мишку забрали в больницу с передавленной ногой. В большой толпе бушующего народа, которая всегда была в порту, Челкаш чувствовал себя достаточно уверенным. Он собирался на очередное дело, и жалел, что не сможет взять себе в помощники Мишку.
Григорий встретил молодого парнишку, познакомился с ним и представился рыбаком (хотя ловит вовсе не рыбу). Они долго разговаривали с ним по душам, и постепенно Челкаш втерся к нему в доверие. Парня звали Гаврилой. Он поведал вору о том, что хочет достать денег, ведь справиться с собственным хозяйством он не может, а девушек с богатым приданным ему в жены не отдают, и заработать у него тоже не получается. Парень без раздумий соглашается на предложение Челкаша раздобыть денег. Опытный вор пригласил его вместе пообедать. Взяв обед в долг, он сразу же завоевал уважение Гаврилы, ведь даже внешность жулика не могла лишить его известности и доверия окружающих. Во время обеда Челкашу удается споить Гаврилу, и парень оказывается полностью под его влиянием.
Челкаш не только завидовал, но и сожалел об жизни молодой, временами над ней смеялся и подшучивал, иногда был немного огорчен от мыслей о том, что она еще когда-нибудь окажется в руках, подобных его… В конце концов все его чувства сливались в нечто хозяйское и отеческое. Хоть и жалко было Гришке парнишку, но тот был ему очень нужен.
2. С наступлением ночи Челкаш вместе с Гаврилой сели в лодку и отправились «на дело». Затем идет описание морского и небесного пейзажей (об облаках – «Бездушные массы двигались медленно, и в этом было что-то такое роковое»). Челкаш долго не рассказывал Гавриле, с какой именно целью они отправились в путешествие, но он, сидя на веслах, и сам уже начал догадываться, что Григорий не собирается рыбачить. Гаврила испугался и попросил Челкаша, чтобы тот отпустил его, но того веселит страх парнишки. Он не хочет, чтобы Гаврила сбежал, поэтому забирает у него документы. После того, как они пристали к стене, Челкаш ушел и принес что-то тяжелое кубической формы. Гаврила развернул лодку в обратном направлении и мечтал только о том, чтобы скорее закончилась эта проклятая работа. И после того, как они сойдут на землю, он сбежит от Челкаша, пока тот не убил его или не отправил в тюрьму. Парень греб веслами очень бережно, поэтому они не попались охране. По воде скользил луч от прожектора, что очень напугало Гаврилу, но охрана их все же не поймала. После этого парень начал отказываться от своей части заработка, но опытный вор соблазняет его, мол, когда тот вернется к себе в деревню, то опять будет жить скучной и унылой жизнью, ведь за эту ночь ему удалось заработать полтысячи. Он рассказывает парню о его перспективах, если тот будет продолжать с ним сотрудничать. Григорий проникся и начал говорить о жизни крестьян. Вор вспомнил о своем детстве, родной деревне, родителях, жене, рассказал о своей службе в гвардии и как после этого им гордился его отец. Челкаша отвлекают воспоминания о прошлом, и они едва не проплыли мимо того корабля, на котором воры должны были продать товар.
3. Они остались ночевать на этом же греческом судне. Челкаш забрал деньги и продолжал уговаривать парня еще посотрудничать. Он показал Гавриле много бумажек, которые получил от греков. Парень дрожащими руками взял сорок рублей – плату за проделанное дело. Это натолкнуло Григория на мысль, что парень чересчур жаден, но он оттолкнул ее, посчитав, что от деревенских парней больше нечего требовать. Начинающий вор начинает вдохновленно размышлять о том, что с деньгами в деревне можно хорошо жить. Оказавшись на суше, Гаврила, пригрозив, просит Челкаша, чтобы тот отдал весь заработок ему. Он, переполнившись одновременно жалостью и ненавистью, отдает все ассигнации. Парень, постоянно вздрагивая, благодарит его и быстро прячет за пазуху отобранное. Григорий размышляет о том, что каким бы он не был, оторванным от родного и близкого, гулякой и вором, он никогда не станет таким же жадным, и ни за что не опустится так же низко, как этот парнишка. Гаврила раздумывает о том, чтобы убить подельника, ведь того все ровно никто не хватится и не станет искать. Челкаш берет непутевого воришку за горло, и, отобрав ассигнации, с презрением уходит. Парень поднимает лежавший вблизи камень и бросает Григорию в голову, сбив его с ног. После этого Гаврила убегает прочь, но позже все-таки возвращается с намереньем попросить прощения, чтобы не таить в душе греха. Челкаш, презирая, прогоняет от себя парня, говоря, что тот даже блудить толком не умеет, после чего отдает все деньги, припрятав только одну бумажку. Гаврила сообщает, что возьмет их только после того, как Григорий простит его. Начинает капать дождь, Челкаш разворачивается и идет прочь, так и не притронувшись к деньгам, лежащим на песке. Ноги его подгибаются, а головная повязка окрашивается кровью. Гаврила начинает быстро собирать деньги и, пряча их, уходит в другую сторону широкими и твердыми шагами. Капли дождя и бьющиеся о берег волны смывают с поверхности песка следы и пятно крови. На пустынном морском берегу ничего не остается от того, что могло бы напоминать о той небольшой драме, которая разыгралась между этими людьми.
«Челкаш» является Гришка Челкаш, старый травленый волк, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор и контрабандист в одном из южных черноморских портов. Босой, в старых вытертых плисовых штанах, в грязной ситцевой рубахе, с разорванным воротом, открывавшим его подвижные, угловатые, сухие кости, обтянутые коричневой кожей, длинный, костлявый, немного сутулый, он сразу обращал на себя внимание своим сходством со степным ястребом, своей хищной худобой и прицеливающеюся походкой, такой же плавной и покойной с виду, но внутренне возбужденной, зоркой, как полет злой, нервной птицы, которую он напоминал.
По сюжету рассказа Горького, Челкашу предстояла ночью очень выгодная контрабандная кража, как вдруг товарищ его, Мишка, сломал себе ногу, а одному Челкашу трудно было справиться с делом, и он бесцеремонно завербовал себе первого встречного на улице, деревенского парня Гаврилу, пробиравшегося домой с летних заработков. Парень был широкоплеч, коренаст, рус, с загорелым, обветренным лицом и с большими голубыми глазами, смотревшими доверчиво-добродушно. Отец у него умер, осталась на руках мать-старуха; земля была вся истощена, и решился он идти в зятья в хороший дом, надеясь, что тесть выделит дочку. Но тесть не захотел выделить земли дочери; приходилось Гавриле годы быть у него батраком. Надумал он пойти на Кубань рублей двести сработать там и встать на ноги при помощи их; но и это не выгорело. Цены за покос на Кубани были сбиты вследствие избытка пришлых рабочих, и пришлось Гавриле возвращаться домой почти с пустыми руками.
Вот его-то, случайно встретив на улице, нанял Челкаш себе в помощники. Они поехали на лодке с целью кражи тюков с шелком. Гаврила греб, а Челкаш сидел на руле. Путешествие было полно опасностей на каждом шагу. Гаврила умолял, чтобы Челкаш высадил его на берег. Челкаш издевался над его трусостью, но в то же время простые мужицкие речи Гаврилы о деревенской жизни привели сердце его в крайнее умиление. Горький описывает, как перед Челкашом воскресли картинки далекого прошлого, он вспоминал себя ребенком, вспомнил отца, мать, видел себя женихом и видел жену – черноглазую Анфису, и пр., и пр. Челкаш чувствовал себя овеянным ласковой струей примиряющего воздуха родной страны, донесшегося до его слуха, и ласковые слова матери, и солидные речи исконного мужика-отца, и много забытых звуков, и много сочного запаха матушки-земли, только что оттаявшей, только что вспаханной и только что покрытой изумрудным шелком озими... И он чувствовал себя сбитым, упавшим, жалким и одиноким, вырванным и выброшенным навсегда из того порядка жизни, в котором выработалась та кровь, что течет в его жилах.
Эти чувства так умилили Челкаша, что когда дело их увенчалось успехом, – Челкаш выкрал несколько тюков шелку и в ту же ночь продал их за пятьсот сорок рублей, – он отдал все их Гавриле, когда тот при прощании с ним на берегу моря бросился ему в ноги и просил его осчастливить, уделивши ему хоть двести рублей из вырученных денег. Каково же было и удивление, и негодование Челкаша, когда Гаврила тут же сознался ему, что при возвращении он боролся с мыслью убить Челкаша ударом весла, ограбить и выкинуть за борт лодки. – Кто, мол, его хватится? И найдут – не станут допытываться: как, да кто убил, да и не такой человек, чтобы из-за него шум подымать; не нужный он на земле!.. Кому за него встать!
Тогда между ними завязалась смертельная борьба. Челкаш бросился на Гаврилу и отнял у него деньги. Гаврила же кинул вслед ему камень, сильно ранил его в голову и оглушил до беспамятства, но сам, по своему крестьянскому добродушию, ужаснулся своему поступку, и, когда Челкаш очнулся, начал валяться у него в ногах, прося прощения. Челкаш обозвал его гнусом, заметив, что и блудить-то он не умеет и, с усилием подняв его голову за волосы, сунул ему деньги в лицо. «Бери, бери, – сказал он при этом. – Недаром работал, чай, бери, не бойсь! Не стыдись, что человека чуть не убил! За таких людей, как я, никто не взыщет. Еще спасибо скажут, как узнают. На, бери; никто ничего не узнает о твоем деле, а награды оно стоит. Ну, вот!»
Челкаш пошел, пошатываясь и все поддерживая голову ладонью левой руки, а правой подергивая свой бурый ус. Гаврила же снял свой мокрый от дождя картуз, перекрестился, посмотрел на деньги, зажатые в ладони, свободно и глубоко вздохнул, спрятал их за пазуху и широкими твердыми шагами пошел берегом в сторону, противоположную той, где скрылся Челкаш.
Раб «общественной тенденции» своего творчества, Горький всячески старался изобразить в «Челкаше» моральное превосходство городского люмпена-босяка над крестьянином. Несмотря на явно неправдоподобное великодушие уголовника Челкаша, несмотря на то, что трудовой деревенский житель Гаврила показан здесь предателем, полуидиотом, почти недочеловеком, левая русская интеллигенция встретила рассказ Горького бурей восторженных рукоплесканий. Его дух целиком соответствовал «пролетарским» идеям марксистов , вошедшим в моду у русских левых вместо «крестьянского» народничества как раз в середине – второй половине 1890-х годов.
Краткое содержание Челкаш
Действие рассказа начинается в порту южного города. На улице душно и жарко, а небо потемнело от пыли. Здесь раздается «звон якорных цепей», грохот подвозящих грузы вагонов и стук дерева. Во всем этом шуме почти не слышны слабые голоса «смешных и жалких» людей, работающих тут. Оборванные, все в пыли, согнутые под тяжестью лежащих на их спинах грузов, сотрудники порта кажутся абсолютно ничтожными по сравнению с окружающими их грудами товаров, железными вагонами и всем тем, что они создали.
К полудню, бросив работу, грузчики усаживаются отдохнуть и пообедать. Тут на горизонте появляется хорошо известный всем Гришка Челкаш . Это «старый травленый волк», «заядлый пьяница и ловкий, смелый вор».
Одежда Челкаша грязна и оборвана, а на ногах его нет даже ботинок. Этот худой и сутулый мужчина хитрой походкой, напоминающей хищные повадки степного ястреба, расхаживает среди грузчиков и кидает на всех острые взгляды.
Челкаш ищет своего подельника - рыжего Мишку. От таможенного сторожа Семеныча босяк узнает, что тому придавило ногу чугунным штыком и мужчину отвезли в больницу.
Семеныч выпроваживает Челкаша к портовым воротам, но герой не спешит уходить. Присев неподалеку, он начинает размышлять о крупном деле, которое должно принести ему большой заработок. Только в этом деле требуется «немного труда и много ловкости». Конечно, ловкости то у него - бывалого вора хватит, но без подельника никак не обойтись.
И тут Челкаш замечает в нескольких шагах от себя широкоплечего коренастого парня, рядом с которым лежит коса, да котомка с вещами. Разговорившись с молодым человеком и представившись рыбаком, вор узнает, что того зовут «Гаврилом» и держит он свой путь с Кубани, где пытался заработать наемным косцом. Но в тот год на Кубань пришло много голодающих людей, поэтому заплатили Гавриле очень мало.
Челкашу нравится этот «сосунок», который «доверчиво и добродушно» смотрит на него своими большими голубыми глазами. Вор решает сделать из парня подельника и зазывает Гаврилу якобы на рыбную ловлю, обещая хороший заработок. Молодой человек, не чувствуя подвоха, соглашается.
Между Челкашом и Гаврилой очень мало общего, и чем больше времени герои проводят вместе, тем сильнее заметны становятся эти различия. Поэтому вор постепенно начинает презирать своего случайного подельника, а затем даже ненавидеть. Сначала Челкаша заставляет отвернуться от парня то, что Гаврила хочет быть свободным человеком, но размышляет о свободе со всем пафосом, свойственным молодости, абсолютно не зная ей цену.
Для Гаврилы свобода заключается в том, чтобы не идти «в зятья», да «в батраки» к зажиточному тестю. Челкаш же, считая парня «хуже и ниже себя», злится, что тот «смеет» любить то же, что любит он, и таким образом словно бы становится похож на вольного босяка.
Гаврила, несмотря на недоброжелательный настрой вора, признает в Челкаше «хозяина» и готов следовать за ним хоть на край света. Но пока босяк отводит его лишь в ближайший трактир, где молодой человек напивается и засыпает, мыча словно теленок.
Глядя на него, босяк чувствует на своих плечах ответственность за жизнь этого молодого человека, с которой он теперь волен сделать все что угодно. Челкашу становится даже немного жаль «малого», но «малый был нужен».
Ночью подельники выходят в море на шлюпке. Протрезвевший Гаврила чувствует себя в окружении водной стихии крайне неспокойно: она давит на него, заставляя сгибаться от страха. Челкаш же, наоборот, любит эту бескрайнюю «темную широту». Сидя на корме, он спокойно смотрит вперед, «разрезая» рулем воду.
Когда Гаврила в середине поездки вдруг осознает, что впереди их ждет вовсе не рыбная ловля, деваться молодому человеку уже некуда. Опасаясь того, что Челкаш убьет его и выкинет за борт, парень покорно следует всем указанием своего «хозяина»: молча гребет и принимает тюки с награбленными вещами, которые босяк спускает ему со стены мола.
После подельникам требуется провести лодку через таможенные кордоны. Едва заслышав это слово («кордоны»), Гаврила сразу впадает в состояние паники. Молодому человеку хочется кричать во весь голос и звать на помощь, но Челкаш не дает парню сделать этого.
Кордоны успешно пройдены, и Челкаш пребывает в веселом расположении духа, ведь он успел «полтысячи тяпнуть» всего за одну ночь! Гаврила теперь уже также начинает мечтать о своем богатом счастливом будущем. Вскоре подельники прибывают к низкому судну, где какие-то нерусские бородатые люди забирают у них товар и укладывают вора с парнем спать, обещая к утру «припасти» денег.
Утром Челкаш просыпается первым и, покинув спящего Гаврилу на два часа, возвращается одетый в хорошие, пусть и слегка потертые, но крепкие сапоги, кожаные штаны и куртку. Парень спросонья даже не может узнать похорошевшего «хозяина».
Настроение Гаврилы очень изменилось с прошедшего вечера. Чувство страха полностью покинуло молодого человека. Теперь парень больше не боится загубить свою душу, как раньше. Он готов ехать на новое дело с Челкашом, если только оно принесет значительную прибыль.
Сев в лодку, герои отправляются к берегу. По дороге босяк показывает Гавриле свою прибыль. При виде денег все в глазах молодого человека принимает «яркие, радужные оттенки». Тогда Челкаш отдает ему часть своей прибыли. Парень, «жадно сощурив глаза», прячет мятые бумажки за пазуху.
Жадность настолько овладевает Гаврилой, что герой становится уже просто не в силах противостоять ей. Сойдя на берег, он кидается в ноги Челкашу и начинает умолять того отдать ему деньги. Слушая его, босяк думает, что он сам, несмотря на свой воровской образ жизни, никогда бы не пал так низко.
Челкаш отдает Гавриле свои деньги. Молодой человек на радостях признается, что еще в море хотел ударить босяка веслом и сбросить за борт, чтобы эти деньги отнять. Услышав это, вор, разозлившись, легко «укладывает» парня на землю.
Отобрав у Гаврилы мятые бумажки, Челкаш, зло посмеиваясь, повернувшись к своему бывшему подельнику спиной, уходит прочь. Но молодой человек успевает схватить большой камень и бросить его прямо в голову обидчика. Босяк хватается за рану, теряет сознание и падает в песок.
Сначала Гаврила, испугавшись, что убил Челкаша, бросается прочь. Но потом он возвращается, раболепно целует руки своего «хозяина» и просит у него прощения.
Очнувшись, Челкаш все-таки отдает парню деньги. Затем босяк поднимается и, держась за голову, уходит прочь.
Вскоре начинается дождь, а на море поднимаются волны. Брызги воды смывают с песка следы Гаврилы и красное пятно, образовавшееся в том месте, где лежал Челкаш. На пустынном берегу не остается больше ничего, что хоть как-то напоминало бы о «маленькой драме, разыгравшейся между двумя людьми».
Созданный в 1894 году.
В центре его внимания - жизнь «босяков»-контрабандистов, бедных людей, совершающих противозаконные поступки ради того, чтобы выжить.
Сюжет
Начало рассказа - описание порта. Работа кипит там с самого утра - гудят пароходы, звенят якорные цепи, снуют грузчики и т. д.
Ближе к обеду «на сцене» появляется Гришка Челкаш - как будто бы один из множества местных бедняков, однако разительно выделяющийся среди них. Сам его внешний облик говорил, что это человек ловкий и резкий, умелый вор и мошенник. Он и был вором, точнее - контрабандистом.
Челкаш искал Мишку - своего напарника, с которым должен был отправиться на очередное «дело». Узнав от сторожа, что Мишка лежит в больнице, он стал думать, как бы самому сделать это дело.
И тут ему попадается Гаврила - сильный и мощный молодой человек, который приехал в порт, чтобы подзаработать; он хочет поправить своё материальное положение, а ещё жениться, потому что уже «пора».
Гаврила и Челкаш разговаривают «по душам»; Челкаш представляется ему рыбаком, который при этом вместо рыбы ловит кое-что другое. Он предлагает Гавриле подзаработать, на что тот сразу соглашается. Он ведёт своего нового подельника в трактир, где щедро его угощает, взяв еду в долг. Гаврила ещё больше проникся уважением к Челкашу, видя, какую известность он имеет в порту, несмотря на свой, казалось бы, непрезентабельный вид.
Челкаш спаивает своего товарища, чтобы тот полностью доверился ему и не перечил. Чувства его к Гавриле были неоднозначные:
С одной стороны, ему было жалко этого «малого», который попал в затруднительную ситуацию;
С другой стороны, он завидовал ему, поскольку Гаврила был молод и привлекателен, хотя и беден;
С третьей стороны, он просто хотел воспользоваться им для собственной выгоды.
Челкаш и Гаврила выходят «на дело» ночью; Гавриле доверяются вёсла. О том, чем они будут заниматься, Челкаш ему не говорит. Впрочем, Гаврила вскоре догадывается об истинной цели путешествия. Ему становится страшно, но Челкаш только потешается над ним. Гаврила умолял его отпустить, но Челкаш не согласился и даже отобрал у него паспорт, чтобы тот не убежал.
В те времена даже просто ходить по улице без паспорта было строжайше запрещено. Гаврила, таким образом, оказывается в полной власти своего начальника. Они подплывают к стене. Челкаш уходит и возвращается с каким-то тяжёлым грузом. Гаврила в это время думает только об одном - как бы побыстрее закончить эту работу и убежать от разбойника, пока он его не убил или не довёл до тюрьмы.
Гаврила гребёт осторожно, чтобы не привлекать внимания охраны, и им удаётся доплыть до берега. Затем Челкаш предлагает Гавриле и дальше сотрудничать с ним. Тот наотрез отказывается и не хочет доводить до конца даже это дело, пусть даже он и не получит своей награды. Челкаш в ответ его только «искушает» - рассказывает, какие богатства он может с ним заработать, как потом заведёт благополучную крестьянскую жизнь.
Тут-то мы узнаём и о жизни самого Челкаша - откуда он родом, как жил в молодости, что подвигло его на совершение преступлений. Он тоже был крестьянином, имел жену, даже служил в гвардии и был гордостью семьи. За этими разговорами они чуть не проплыли мимо греческого корабля, куда должны были отдать товар. Они забрались на него, Челкаш рассчитался с греками. На этом судне они и переночевали.
Челкаш выдал своему подельнику 40 рублей и снова попытался привлечь его к «профессии», показывая гору денег, которую ему дали греки. На берегу Гаврила набросился на Челкаша и потребовал отдать все деньги. Тот отдал. Гаврила униженно забрал деньги и повернулся, чтобы уйти; на прощанье он сказал, что имел мысль убить Челкаша. Тот схватил его за горло и забрал свои деньги назад, после чего ушёл.
Гаврила кинул в Челкаша тяжёлым камнем и попал в голову. Сначала убежал, но вернулся подошёл к нему и просил прощения. Тот его не простил, но отдал все деньги, кроме одной бумажки. Между ними произошёл тяжёлый разговор, в ходе которого Гаврила сказал, что возьмёт деньги только в том случае, если он его простит; но затем сгребает всё до копейки. Бывшие подельники рассорились и расстались, после этого больше никогда не встречались.
Потемневшее от пыли голубое южное небо – мутно; жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел, пароходных винтов, острыми килями турецких фелюг и других судов, бороздящих по всем направлениям тесную гавань. Закованные в гранит волны моря подавлены громадными тяжестями, скользящими по их хребтам, бьются о борта судов, о берега, бьются и ропщут, вспененные, загрязненные разным хламом.
Звон якорных цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металлический вопль железных листов, откуда-то падающих на камень мостовой, глухой стук дерева, дребезжание извозчичьих телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузчиков, матросов и таможенных солдат – все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь, стоят низко в небе над гаванью, – к ним вздымаются с земли все новые и новые волны звуков – то глухие, рокочущие, они сурово сотрясают все кругом, то резкие, гремящие, – рвут пыльный, знойный воздух.
Гранит, железо, дерево, мостовая гавани, суда и люди – все дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию. Но голоса людей, еле слышные в нем, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, смешны и жалки: их фигурки, пыльные, оборванные, юркие, согнутые под тяжестью товаров, лежащих на их спинах, суетливо бегают то туда, то сюда в тучах пыли, в море зноя и звуков, они ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами, грудами товаров, гремящими вагонами и всем, что они создали. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами, тяжелые гиганты-пароходы свистят, шипят, глубоко вздыхают, и в каждом звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к серым, пыльным фигурам людей, ползавших по их палубам, наполняя глубокие трюмы продуктами своего рабского труда. До слез смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Рваные, потные, отупевшие от усталости, шума и зноя люди и могучие, блестевшие на солнце дородством машины, созданные этими людьми, – машины, которые в конце концов приводились в движение все-таки не паром, а мускулами и кровью своих творцов, – в этом сопоставлении была целая поэма жестокой иронии.
Шум – подавлял, пыль, раздражая ноздри, – слепила глаза, зной – пек тело и изнурял его, и все кругом казалось напряженным, теряющим терпение, готовым разразиться какой-то грандиозной катастрофой, взрывом, за которым в освеженном им воздухе будет дышаться свободно и легко, на земле воцарится тишина, а этот пыльный шум, оглушительный, раздражающий, доводящий до тоскливого бешенства, исчезнет, и тогда в городе, на море, в небе станет тихо, ясно, славно…
Раздалось двенадцать мерных и звонких ударов в колокол. Когда последний медный звук замер, дикая музыка труда уже звучала тише. Через минуту еще она превратилась в глухой недовольный ропот. Теперь голоса людей и плеск моря стали слышней. Это – наступило время обеда.
Когда грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами, покупая себе у торговок разную снедь и усаживаясь обедать тут же, на мостовой, в тенистых уголках, – появился Гришка Челкаш, старый травленый волк, хорошо знакомый гаванскому люду, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор. Он был бос, в старых, вытертых плисовых штанах, без шапки, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом, открывавшим его сухие и угловатые кости, обтянутые коричневой кожей. По всклокоченным черным с проседью волосам и смятому, острому, хищному лицу было видно, что он только что проснулся. В одном буром усе у него торчала соломина, другая соломина запуталась в щетине левой бритой щеки, а за ухо он заткнул себе маленькую, только что сорванную ветку липы. Длинный, костлявый, немного сутулый, он медленно шагал по камням и, поводя своим горбатым, хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды, поблескивая холодными серыми глазами и высматривая кого-то среди грузчиков. Его бурые усы, густые и длинные, то и дело вздрагивали, как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую, нервно перекручиваясь длинными, кривыми и цепкими пальцами. Даже и здесь, среди сотен таких же, как он, резких босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с степным ястребом, своей хищной худобой и этой прицеливающейся походкой, плавной и покойной с виду, но внутренне возбужденной и зоркой, как лет той хищной птицы, которую он напоминал.
Когда он поравнялся с одной из групп босяков-грузчиков, расположившихся в тени под грудой корзин с углем, ему навстречу встал коренастый малый с глупым, в багровых пятнах, лицом и поцарапанной шеей, должно быть, недавно избитый. Он встал и пошел рядом с Челкашом, вполголоса говоря:
– Флотские двух мест мануфактуры хватились… Ищут.
– Ну? – спросил Челкаш, спокойно смерив его глазами.
– Чего – ну? Ищут, мол. Больше ничего.
– Меня, что ли, спрашивали, чтоб помог поискать? И Челкаш с улыбкой посмотрел туда, где возвышался пакгауз Добровольного флота.
– Пошел к черту! Товарищ повернул назад.
– Эй, погоди! Кто это тебя изукрасил? Ишь как испортили вывеску-то… Мишку не видал здесь?
– Давно не видал! – крикнул тот, уходя к своим товарищам.
Откуда-то из-за бунта товара вывернулся таможенный сторож, темно-зеленый, пыльный и воинственно-прямой. Он загородил дорогу Челкашу, встав перед ним в вызывающей позе, схватившись левой рукой за ручку кортика, а правой пытаясь взять Челкаша за ворот.
– Стой! Куда идешь?
Челкаш отступил шаг назад, поднял глаза на сторожа и сухо улыбнулся.
Красное, добродушно-хитрое лицо служивого пыталось изобразить грозную мину, для чего надулось, стало круглым, багровым, двигало бровями, таращило глаза и было очень смешно.
– Сказано тебе – в гавань не смей ходить, ребра изломаю! А ты опять? – грозно кричал сторож.
– Здравствуй, Семеныч! мы с тобой давно не видались, – спокойно поздоровался Челкаш и протянул ему руку.
– Хоть бы век тебя не видать! Иди, иди!.. Но Семеныч все-таки пожал протянутую руку.
– Вот что скажи, – продолжал Челкаш, не выпуская из своих цепких пальцев руки Семеныча и приятельски-фамильярно потряхивая ее, – ты Мишку не видал?
– Какого еще Мишку? Никакого Мишки не знаю! Пошел, брат, вон! а то пакгаузный увидит, он те…
– Рыжего, с которым я прошлый раз работал на «Костроме», – стоял на своем Челкаш.
– С которым воруешь вместе, вот как скажи! В больницу его свезли, Мишку твоего, ногу отдавило чугунной штыкой. Поди, брат, пока честью просят, поди, а то в шею провожу!..
– Ага, ишь ты! а ты говоришь – не знаю Мишки… Знаешь вот. Ты чего же такой сердитый, Семеныч?..
– Вот что, ты мне зубы не заговаривай, а иди!.. Сторож начал сердиться и, оглядываясь по сторонам, пытался вырвать свою руку из крепкой руки Челкаша. Челкаш спокойно посматривал на него из-под своих густых бровей и, не отпуская его руки, продолжал разговаривать:
– Ну, ну, – ты это брось! Ты, – не шути, дьявол костлявый! Я, брат, в самом деле… Али ты уж по домам, по улицам грабить собираешься?
– Зачем? И здесь на наш с тобой век добра хватит. Ей-богу, хватит, Семеныч! Ты, слышь, опять два места мануфактуры слямзил?.. Смотри, Семеныч, осторожней! не попадись как-нибудь!..
Возмущенный Семеныч затрясся, брызгая слюной и пытаясь что-то сказать. Челкаш отпустил его руку и спокойно зашагал длинными ногами назад к воротам гавани. Сторож, неистово ругаясь, двинулся за ним.
