Армен ГаспарянГенерал Скоблин. Генерал Скоблин

В 1940 году во французском городе Ренн скончалась при невыясненных обстоятельствах русская эмигрантка, знаменитая певица Надежда Плевицкая. Умерла она в каторжной тюрьме, поскольку двумя годами ранее была приговорена к 20 годам заключения за соучастие в похищении руководителя Русского общевоинского союза генерала Евгения Миллера...

НА ПУТИ К СЛАВЕ

Надежда Васильевна Плевицкая (девичья фамилия – Винникова) родилась 17 января 1884 года в селе Винниково Курской губернии в многодетной крестьянской семье. В книге воспоминаний, вышедшей мизерным тиражом в Берлине в 1925 году, артистка так рассказывала о своем детстве:

«Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры. Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волей Божьей померли.

Жили мы дружно, и слово родителей для нас было законом. Если же, не дай Бог, кто «закон» осмелится обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом-матерью палка потолще со словами: «Отваляю, по чем ни попало».

А вот и преступления наши: родители не разрешали долго загуливаться. «Чтобы засветло дома были», – наказывала мать, отпуская сестер на улицу, потому что «хорошая слава в коробе лежит, а дурная по дорожке бежит». Вот той славы, что «по дорожке бежит», мать и боялась.

У моего отца было семь десятин пахоты. На семью в семь человек – это немного, но родители мои были хозяева крепкие, и при хорошем урожае и у нас были достатки. Бывало зайдешь в амбар: закрома полны, пшено, крупы, на балках висят копченые гуси, окорока, в бочках солонина и сало. А в погребе – кадки капусты, огурцов, яблок, груш. Спокойна душа хозяйская, все тяжким трудом приобретено, зато благодать: зимой семья благоденствует. Мать усердно гоняла нас в лес: дикие яблоки для сушки возами возились, мешками таскали орехи, которые припрятывали до Рождества».

Петь Надя начала с детства, подражая старшей сестре Татьяне. Ее голосом заслушивались окружающие.

Однако вскоре умер отец, и семья познала нужду. Надежда вынуждена была работать поденщицей: стирала белье, зарабатывая себе на пропитание. Через некоторое время после смерти отца мать отвезла ее в Троицкий девичий монастырь, ибо в то время земля делилась только между сыновьями покойного родителя, а идти в батрачки Надя не захотела. Но в монашеской обители она долго не задержалась: ее душа требовала песни. Из Троицкого монастыря уехала в Киев, чтобы попытать счастья на эстраде. Желание стать певицей привело Надежду в хор Липкиной. После испытания она была принята ученицей. Надежде положили восемнадцать рублей жалованья в месяц на всем готовом. Тогда она еще практически не умела ни читать, ни писать, поскольку после кончины отца денег на учебу не было.

В хоре Надежда упорно овладевала эстрадным искусством, исполняя русские народные песни. Выступала она под сценическим псевдонимом Плевицкая. Ее уникальный голос привлек внимание публики, и директор знаменитого в ту пору московского ресторана «Яр» Судаков предложил ей подписать ангажемент. После долгих колебаний Надежда согласилась. Купеческий «Яр» имел свои традиции и обычаи, которые нарушать никому не полагалось. В частности, певицы не должны были выходить на сцену в большом декольте. Чинный и строгий Судаков, беседуя с Плевицкой, предупредил ее: «К «Яру» московские купцы возят своих жен, и боже сохрани допустить какое-либо неприличие».

Дебют Надежды оказался удачным, москвичам она понравилась. Певице было предложено возобновить контракт с «Яром» на зиму 1909 года. А осенью следующего года Плевицкая, покорившая публику в Первопрестольной, подписала выгодный контракт с Нижегородской ярмаркой. Там на ее талант обратил внимание знаменитый певец Леонид Собинов, который предложил ей участвовать вместе с ним на благотворительном концерте в Нижегородском оперном театре. Выступление певицы на большой сцене прошло с огромным успехом, и Собинов посоветовал ей заняться самостоятельной концертной деятельностью. Исполнение Плевицкой русских народных песен повсеместно вызывало бурю восторга. Она быстро стала знаменитой. Ее имя называли в одном ряду с Федором Шаляпиным, который высоко ценил талант певицы и называл ее «русским жаворонком».

Надежда теперь часто выступала в высшем свете. На нее обратила внимание и императорская семья. В Царскосельском дворце бывшая прачка исполняла русские песни перед Николаем II и его приближенными. Как рассказывали очевидцы, последний самодержец всероссийский, слушая их, низко опускал голову и плакал. В знак благодарности государь подарил знаменитой певице драгоценный перстень со своей руки. Царя и его семью Плевицкая боготворила, Николая II называла «мой хозяин и батюшка».

С началом Первой мировой войны Надежда, чья слава гремела по всей необъятной Руси, выезжает с концертной бригадой в действующую армию. Она становится сиделкой в военном госпитале в Ковно, поет для раненых в лазаретах, а порой и перед солдатами на передовой.

После Октябрьской революции Плевицкая осталась в Москве: крестьянская дочь, она не помышляла об эмиграции, тем более что за границей ее никто не ждал, капиталов в иностранных банках у нее не было. Находясь на стороне красных, она говорила в своем окружении, что с одинаковым чувством может спеть и «Боже, царя храни», и «Смело мы в бой пойдем», все зависит от аудитории.

ВМЕСТЕ СО СКОБЛИНЫМ

В первые годы Гражданской войны Плевицкая неоднократно выезжала на фронт, давая концерты перед красноармейцами. Во время одной из таких поездок в сентябре 1919 года Надежда под родным Курском угодила к белым. И встретилась с молодым командиром Корниловского полка, тогда еще полковником, Николаем Скоблиным, чьи подчиненные пленили певицу.

Николай Владимирович Скоблин родился в 1893 году в Нежине. Окончил кадетский корпус и военное училище, участвовал в Первой мировой войне. За храбрость и боевые заслуги был награжден орденом Святого Георгия.

В 1917 году, будучи штабс-капитаном, вступил добровольцем в ударный батальон. Доблестно и умело сражался против большевиков, за что и получил под свое начало Корниловский полк – один из наиболее прославленных полков белой Добровольческой армии. Не имея высшего военного образования, к концу Гражданской войны был произведен в генерал-майоры и возглавил Корниловскую дивизию.

Скоблин влюбился в Плевицкую и предложил ей выйти за него замуж. Певица согласилась. Так Надежда связала со Скоблиным всю свою дальнейшую жизнь. Плевицкая была старше Скоблина на девять лет, но это не помешало им долгие годы оставаться любящей и крепкой супружеской парой.

Гражданская война завершилась поражением белых. В 1920 году части армии генерала Врангеля эвакуировались из Крыма в Турцию. Десятки тысяч русских офицеров и солдат, гражданских лиц осели на чужбине, в том числе и Николай Скоблин с Надеждой Плевицкой.

Сперва Плевицкая и ее муж были отправлены в лагерь для перемещенных лиц, который находился на полуострове Галлиполи под Стамбулом. По воспоминаниям певца Александра Вертинского, Плевицкая и Скоблин со времен Галлиполи дружили с семьями генералов Кутепова и Миллера.

А вот что рассказывал о пребывании в галлиполийском лагере бывший офицер Добровольческой армии Дмитрий Мейснер:

«В счастливые для нас минуты мы заслушивались песнями Надежды Васильевны Плевицкой, щедро раздававшей тогда окружающим ее молодым воинам блестки своего несравненного таланта. Эта удивительная певица, исполнительница русских народных песен, тогда только начинавшая немного увядать, высокая стройная женщина была кумиром русской галлиполийской военной молодежи. Ее и буквально, и в переносном смысле носили на руках».

Значительная часть рядового и офицерского состава белых армий за границей испытывала чувство ностальгии по покинутой Отчизне. В их среде возникло желание вернуться в Россию, которое усилилось после принятия ВЦИК 7 ноября 1921 года Декрета об амнистии. 6 мая 1922 года русская эмиграция за рубежом создала специальную организацию «Союз возвращения на Родину» (Совнарод). Оказавшись против своей воли в эмиграции, Надежда Плевицкая убеждала мужа последовать примеру его соратников, в частности, генерала Слащева, который приехал из-за рубежа в Россию и стал преподавателем Военной академии. Она подчеркивала, что как русская народная певица может легко устроиться у красных и даже «продвинуть своего мужа по службе». Однако в тот момент Скоблин согласия на возвращение не дал. Он оставался на положении почетного командира Корниловского полка, большинство офицеров которого проживало во Франции.

Между тем Надежда Васильевна не прекращала концертную деятельность, выступала в Болгарии, Прибалтике, Польше, Германии. Ее песни слушали в Праге, Брюсселе, Париже и других европейских столицах, где проживали русские эмигранты. И везде ее неизменно сопровождал Скоблин. В 1926 году певица совершила турне по Америке. В октябре она дала в Нью-Йорке серию концертов, на которые пригласила служащих советского представительства Амторга – государственной торговой организации, одновременно выполнявшей консульские функции. Этот шаг знаменитой певицы вызвал замешательство в рядах белой эмиграции. В ответ на нападки эмигрантской прессы Плевицкая заявила журналистам: «Я артистка и пою для всех. Я вне политики».

В результате разразившегося скандала руководитель Русского общевоинского союза (РОВС) генерал Врангель 9 февраля 1927 года отдал приказ об освобождении генерала Скоблина от командования Корниловским полком. Скоблин остался без дела и средств к существованию. Впрочем, его опала длилась недолго, и в том же 1927 году он снова вернулся в Корниловский полк.

Вначале Скоблин и Плевицкая обосновались в Париже. Александр Вертинский вспоминал:

«В русском ресторане «Большой Московский Эрмитаж» в Париже пела и Надежда Плевицкая. Каждый вечер ее привозил и увозил на маленькой машине тоже маленький генерал Скоблин. Ничем особенным он не отличался. Довольно скромный и даже застенчивый, он скорее выглядел забитым мужем у такой энергичной и волевой женщины, как Плевицкая».

Эмигрантская жизнь у певицы и генерала не очень ладилась. Они перебрались в парижский пригород Озуар-ле-Ферьер. Одновременно взяли в аренду большой участок земли с виноградником неподалеку от Ниццы. Однако в результате неурожая быстро разорились. В Озуар-ле-Ферьер супруги жили в доме, купленном в рассрочку на десять лет, за который ежемесячно выплачивали по 800 франков. В то время это были большие деньги, и Надежде Плевицкой, чтобы заработать, приходилось часто выезжать на гастроли в европейские города, где проживали русские эмигранты. Однако денег все равно не хватало. Кроме того, «аристократическая Россия», нашедшая приют во Франции, считала брак Скоблина с «мужичкой» Плевицкой мезальянсом. Бывшие титулованные особы, ставшие в Париже таксистами, официантами и содержателями публичных домов, любили слушать ее песни, однако в свой круг не допускали.

ВЕРБОВКА

Плевицкая и ее муж попали в поле зрения чекистов, которым было хорошо известно положение Скоблина в РОВС. Внешняя разведка Лубянки – Иностранный отдел ОГПУ – активно разрабатывала белогвардейскую эмиграцию, в том числе созданный в 1924 году Русский общевоинский союз. Он числился среди главных объектов проникновения ИНО, который имел в нем свою агентуру. Москва считала РОВС источником постоянной опасности, так как полученная информация свидетельствовала, что стратегической целью руководства союза является вооруженное выступление против советской власти. В Центре полагали, что в случае войны в Европе враги СССР неминуемо призовут под свои знамена и полки бывшей Добровольческой армии.

По заданию Лубянки 2 сентября 1930 года для встречи со Скоблиным в Париж прибыл его однополчанин Петр Ковальский, воевавший вместе с генералом в Добровольческой армии, а теперь работавший на Иностранный отдел ОГПУ и имевший оперативный псевдоним «Сильвестров».

Скоблин обрадовался встрече с бывшим однополчанином и познакомил его с Плевицкой. Посетив несколько раз супругов в их доме, Ковальский убедился, что Скоблин полностью находится под влиянием жены, и принял решение привлечь их обоих к сотрудничеству с советской разведкой. В ходе беседы с генералом он передал Скоблину письмо от его старшего брата, который проживал в СССР, и от имени командования Красной армии предложил генералу возвратиться на Родину, гарантировав ему хорошую должность в Штабе РККА.

Однако на первой беседе Скоблин не был готов к такому повороту событий и сказал, что должен посоветоваться с женой. «Сильвестров» решил действовать через Плевицкую. В разговоре с ней он сказал, что ее на Родине хорошо знают и помнят как выдающуюся певицу и в случае возвращения хорошо к ней отнесутся. Что же касается ее мужа, то он для России не враг и может вернуться домой в любое время. Если Скоблин согласится служить СССР, то его безопасность будет гарантирована. Плевицкая с интересом отнеслась к предложению «Сильвестрова» и обещала повлиять на мужа.

Вскоре Николай Скоблин дал письменное согласие работать на советскую внешнюю разведку. Он написал заявление на имя ЦИК СССР следующего содержания:

«Двенадцать лет нахождения в активной борьбе против Советской власти показали мне печальную ошибочность моих убеждений. Осознав свою крупную ошибку и раскаиваясь в своих проступках против трудящихся СССР, прошу о персональной амнистии и даровании мне прав гражданства СССР.

Одновременно с сим даю обещание не выступать как активно, так и пассивно против Советской власти и ее органов. Всецело способствовать строительству Советского Союза и о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны, сообщать соответствующим правительственным органам.

10 сентября 1930 г. Н. Скоблин» Такую же подписку дала и Надежда Плевицкая. Их заявления были переправлены в Москву начальнику ИНО ОГПУ Артуру Артузову, который наложил на них следующую резолюцию: «Заведите на Скоблина агентурное личное и рабочее дело под псевдонимом «Фермер» и агентурным номером ЕЖ/13». Плевицкой был присвоен псевдоним «Фермерша».

ИЗ «ФЕРМЕРСКОГО» ИСТОЧНИКА

21 января 1931 года в Берлине состоялась очередная встреча Николая Скоблина и Надежды Плевицкой с представителем Центра. Он объявил супругам, что ВЦИК персонально амнистировал их. В свою очередь, генерал подчеркнул, что перелом произошел в нем еще шесть лет назад, когда у него наступило полное разочарование в идеалах белого движения. Он только не имел удобного случая перейти на сторону Советов.

После этой беседы Скоблин и Плевицкая написали обязательства о сотрудничестве с советской разведкой следующего содержания:

«Постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено.

Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете.

21/1-31. Берлин.

Б. генерал Н.Скоблин / Н.Плевицкая-Скоблина.

ПОДПИСКА

Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.

21/1-31. Берлин.

Б. генерал Николай Владимирович Скоблин / Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина».

В ходе встречи с представителем Центра перед Скоблиным была поставлена задача укреплять связи со всеми знакомыми ему деятелями РОВС и других белых организаций. Надежде Плевицкой поручалось своими выступлениями на благотворительных вечерах РОВС повышать авторитет – и свой, и своего мужа.

После тщательной проверки Скоблина Центр сделал вывод о том, что «Фермер» – «добросовестный и талантливый агент».

Первоначально по соображениям конспирации связь «Фермера» с советской разведкой осуществлялась по почтовому каналу на Вену. Центр сообщил в резидентуру, что считает вербовку генерала «ценным достижением в нашей работе». Относительно Плевицкой Центр писал:

«По докладу «Сильвестрова» она также дала согласие на сотрудничество. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно «согласие». Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования».

В 1930 году на посту руководителя РОВС похищенного ОГПУ генерала Александра Кутепова, преемника умершего Врангеля, сменил генерал Евгений Миллер. Ближайшим сотрудником последнего являлся Скоблин. С его помощью советская разведка была в курсе всех замыслов той части русских эмигрантов, которая мечтала об организации «крестового похода» против СССР.

Семь лет супруги добросовестно работали на Лубянку. Разумеется, главная роль в этом разведывательном тандеме принадлежала Николаю Скоблину, который вскоре, по оценке ИНО ОГПУ, стал «одним из лучших источников разведки, который довольно четко информировал Центр о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках ее руководителя Миллера в другие страны».

Скоблин возглавлял отдел РОВС по связям с периферийными органами союза и был осведомлен обо всем, что планировалось в кругах русской эмиграции, в том числе о совместных операциях с участием разведок Румынии, Польши, Болгарии и Финляндии.

Что касается роли самой Надежды Плевицкой, то ее гастроли по Европе, в которых певицу неизменно сопровождал Скоблин, позволяли ему инспектировать периферийные организации РОВС и передавать советской разведке интересующие ее сведения.

Впрочем, через некоторое время Плевицкая также превратилась в важный источник информации. Кроме того, она копировала секретные документы РОВС, которые Скоблин на несколько часов приносил домой, писала агентурные сообщения и выполняла роль связной.

О том, какое значение для советской разведки имел Николай Скоблин, свидетельствует содержание докладной записки, подготовленной в середине 1934 года куратором французского направления деятельности Сергеем Шпигельгласом на имя начальника Иностранного отдела ОГПУ Артузова:

«Завербованные нами «Фермер» и его жена «Фермерша» стали основными источниками информации. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, «Фермер», будучи завербован, занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы.

Основные результаты работы «Фермера» сводятся к тому, что он:

во-первых, ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым (генерал, бывший начальник штаба Русской армии, был вторым человеком в РОВС. – В.А.) и генералом Фоком (бывший инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса врангелевцев, руководил террористической деятельностью РОВС, в частности, возглавлял школу по подготовке террористов. – В.А.) для заброски в СССР;

во-вторых, свел на нет зарождавшуюся у Туркула (генерал, бывший командир Дроздовской дивизии, один из руководителей РОВС. – В.А.) и Шатилова мысль об организации особого террористического ядра;

в-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французам, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами, работавшими у нас 11 месяцев;

в-четвертых, донес о готовящемся Миллером, Драгомировым (генерал от инфантерии, один из руководящих деятелей РОВС. – В.А.), Харжевским (генерал, почетный командир Марковского полка. – В.А.) и Фоком убийстве Троцкого;

в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова (зам. наркома иностранных дел, приезжал в Руайян летом 1933 года. – В.А.);

в-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР.

Исключительная осведомленность агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьезное оперативное значение вопросов, а также быть совершенно в курсе работы РОВС».

Только за первые четыре года сотрудничества с советской разведкой «Фермеров» на основании информации, полученной от них, чекисты арестовали 17 агентов, заброшенных РОВС в Советский Союз, и установили 11 явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.

ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

К 1937 году Миллер и другие руководители РОВС переориентировались в своей деятельности на нацистскую Германию, совместно с которой они рассчитывали вторгнуться на территорию СССР и возглавить оккупационный режим гитлеровцев. «РОВС должен обратить все свое внимание на Германию, – заявлял генерал. – Это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Центр принял решение похитить Миллера для организации суда над ним в Москве. В случае исчезновения генерала, по мнению Центра, заменить его на посту руководителя РОВС реально мог только Скоблин, что позволило бы Лубянке полностью контролировать деятельность этой террористической белогвардейской организации. Однако в это время руководителем советской внешней разведки был уже Абрам Слуцкий, не обладавший богатым оперативным опытом Артузова и распорядившийся привлечь к похищению Миллера Скоблина, что в конечном итоге привело к его компрометации.

Операция завершилась, казалось бы, благополучно: Миллер был похищен 22 сентября 1937 года и затем доставлен в СССР. Однако перед тем как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал оставил у себя на рабочем столе записку следующего содержания:

«У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.

После исчезновения Миллера члены руководства РОВС адмирал Кедров и генерал Кусонский предъявили Скоблину эту записку и предложили проехать в полицейский участок. Скоблин понял, что все рухнуло. Под благовидным предлогом он вышел из помещения РОВС и исчез. Некоторое время он скрывался на конспиративной квартире советской разведки в Париже, а затем на самолете был переправлен в Испанию.

Что касается Надежды Плевицкой, то 24 сентября 1937 года она была арестована французской полицией. При ней нашли 7500 франков, 50 долларов и 50 фунтов стерлингов – большие деньги для артистки-эмигрантки, что явилось главным доказательством для обвинения ее в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», а также в шпионаже в пользу СССР. Все это певица отрицала.

Следствие по делу Плевицкой продолжалось больше года. Судебный процесс над ней начался в конце ноября 1938-го. А 14 декабря старшина присяжных огласил вердикт: Надежда Плевицкая была признана виновной по всем пунктам обвинения...

В ту пору председатель РОВС Евгений Миллер сидел во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке в Москве. А мужа певицы Николая Скоблина уже не было в живых. В конце 1937 года он погиб в Барселоне во время бомбардировки города франкистской авиацией.

Весной 1939 года Надежда Плевицкая была отправлена в тюрьму города Ренн. В конце июня 1940 года он был оккупирован германскими войсками. Гестапо захватило архивы тюрьмы и установило принадлежность Плевицкой к советской разведке. Вскоре она тяжело заболела (возможно, не без помощи германских спецслужб) и 5 октября 1940 года скончалась.

Послесловие

Споры о том, что же на самом деле произошло со Скоблиным, продолжались в русском зарубежье долгие годы. Каких только версий ни строили! К примеру, в вышедшей в 50-е годы книге эмигранта второй волны Курганова были такие строки: «В Сибири обитал в мое время и генерал Скоблин, „герой Белой борьбы“. Предав генералов Кутепова и Миллера, он отправился в Советский Союз под именем Ивана Соловьева. „Благодарный“ Сталин отправил его в сибирский лагерь, как и других, оказывавших ему услуги. Некоторые из парижских эмигрантов-заключенных узнали Скоблина, и он был спешно переведен в другой лагерь». Естественно, что от истины это, мягко говоря, далеко.

Эмиграция не особенно выбирала выражения. Плевицкую и Скоблина обвиняли во всех возможных грехах. Вспомнить хотя был Романа Гуля:

«Закончила Н.В. концерт неким, так сказать, „эмигрантским гимном“:

Замело тебя снегом, Россия,

Запуржило суровой пургой.

И одни только ветры степные

Панихиду поют над тобой!

И со страшным, трагическим подъемом: Замело! Занесло! Запуржило!..

Гром самых искренних эмигрантских аплодисментов. „От души“. Крики искренние -„Бис!“, „Бис!“. И кому тогда могло прийти в голову, что поет этот „гимн“ погибающей России - не знаменитая белогвардейская генеральша-певица, а самая настоящая грязная чекистская стукачка, „кооптированная сотрудница ОГПУ“, безжалостная участница предательства (и убийства!) генерала Кутепова и генерала Миллера, которая окончит свои дни - по суду - в каторжной тюрьме в Ренн и перед смертью покается во всей своей гнусности».

Но это еще не самое страшное. В 1953 году, после смерти Сталина, в Париже была распространена листовка: «Но что все это значит и какую имеет ценность для „отца“ Чекана (священник собора Александра Невского в Париже. - А.Г.), совершавшего „моление“ о „новопреставленном“, принимая во внимание все те темные слухи о его жизни в Болгарии, а также и здесь. Кстати, построенный для него в Озуар-ла-Ферьер Плевицкой и Скоблиным храм пустует; туда не пошли». То есть Скоблина обвинили еще и в безблагодатности. Для православного человека - обвинение очень тяжкое.

Чины Русского общевоинского союза пытались анализировать произошедшее. Как могло получиться так, что герой Белой борьбы, начальник Корниловский ударной дивизии генерал-майор Николай Владимирович Скоблин оказался в стане заклятых врагов? Точнее всего сомнения эмиграции описал профессор Даватц: «В психику русского офицера вносились чуждые ему элементы подпольной войны. В процессе такой работы наши офицеры сталкивались с людьми заведомо полупочтенными и совсем не почтенными. А наше военное общественное мнение провозгласило эту работу единственно необходимой для спасения России!

Трудно даже приблизительно оценить опасность от вторжения в офицерскую психику этой моды на всякую конспирацию. Вынужденные на бездействие, наши массы утешались тем, что где-то и кем-то ведется работа, и целый ряд „добровольцев“ входил в эту „работу“, которая считалась почтенной и почетной.

Но это еще полбеды. Беда наступила тогда, когда стало распространяться мнение, что в борьбе с большевиками все средства допустимы, что ради этой борьбы возможно вступление в любую агентуру, что с офицерской честью это вполне совместимо и даже почетно…

Одним словом, мы начали с Захарченки-Шульц и кончили… Скоблиным.

Вот поэтому и надо положить предел».

Были и попытки оправдать Скоблина. В моем архиве есть вот такой любопытный документ - письмо есаула Лейб-гвардии Атаманского полка Грекова полковнику Гегелашвили: «Мне дали прочесть газету „Русское слово“ (Буэнос-Айрес. - А.Г.) от 12 ноября (1967 года. - А.Г.), там есть статья полк. Месснера к 50-летию Добрармии. И вот под фотографией генерала Кутепова Месснер перечисляет героев Добровольческой армии: „Марков, Нежинцев, Скоблин…“ Когда я прочел это, то сознаюсь, я просто хотел разорвать газету в клочки, подумав, что это не делает чести газете, поместившей это. А о писавшем подумал, что он совсем или исписался, или ошалел от „глубокомыслия“. Ведь мне кажется, каким бы героем Скоблин не был, он своим предательством вычеркнул навсегда свое имя из списка не только героев, но вообще честных людей.

Ведь Иуда Искариот тоже все свои хорошие дела затмил своим предательством и сам Спаситель сказал, что лучше бы было такому человеку не родиться, а полковник Месснер Скоблина ставит в один ряд со всеми нашими доблестными, никогда не потерявшими честь, героями Гражданской войны. Ведь полковник Месснер должен понять, что Скоблин оскорбил не только Корниловский полк, но и всех нас российских офицеров; я хорошо помню это время в Париже, когда знакомые французы говорили: „Неужели среди русских офицеров мог оказаться такой предатель?“ Мне было стыдно, и я не знал, что отвечать. Вот я и думаю, что, не мог ли бы ты, через полковника Эйхенбаума подействовать на Месснера, чтобы меньше писал чепухи, потому что про Скоблина просто стыдно было читать, неужели и подрастающее поколение после таких статей его считает еще героем. Грустно так».

Племянницы генерала, И.С. Скоблина и Т.И. Иванова, все эти годы безуспешно пытались доказать, что их дядя был невиновен. Им не удалось и, возможно, никогда не удастся реабилитировать генерала. Есть ведь и потомки генерала Миллера. Вместе они пытаются восстановить подробности событий 22 сентября 1937 года. Но сделать это сложно. Франция не спешит публиковать документы из следственного дела Надежды Плевицкой. Да это и невозможно. В начале 1960-х годов большая часть их была уничтожена. Сергею Владимировичу Скоблину, младшему брату генерала, было настоятельно рекомендовано не заниматься этим делом. Дети у него молодые и красивые… Но Сергей до конца своих дней оставался верен своему брату. Вчитайтесь в эти страшные в своей проникновенности строки:

Ты русский белый генерал,

Таким ты был, таким ты и остался,

А смерть всегда ты презирал

И пред врагом не преклонялся.

Я подвигом твоим горжусь,

Не верю я в твою измену,

Брат - честью тебе клянусь,

Найду проклятую гиену.

Я верю Господу, молюсь,

И в память нашего отца

С тяжелым именем влачусь,

Но буду Скоблин до конца.

В свою очередь, и в России не рассекречено дело генерала. На то есть причины. Все, что относится к деятельности иностранных резидентур, будет всегда храниться под грифом «Совершенно секретно». Таковы законы разведки.

Не так давно во Франции был снят фильм «Тройной агент» теперь уже покойным режиссером Эриком Роммером. В интервью радиостанции «Свобода» он говорил: «Я прочитал историю генерала Миллера. Мне это показалось интересным. Но поскольку я чувствовал, что это жгучая тема, я изменил имена. Так что это, действительно, фильм-вымысел. „Бесы“ Достоевского - это тоже вымысел, хотя и основанный на реальной истории.

Не то, чтобы это меня подтолкнуло, но я прочитал маленький рассказ Набокова „Помощник режиссера“, в котором он смешал историю генералов Кутепова и Миллера.

История Скоблина и Плевицкой очень тяжелая. Я все изменил. Я не стал делать из нее певицу. Моя главная героиня - гречанка. Я хотел, чтобы мои персонажи говорили по-французски. Я не хотел делать фильм о белых русских, которые между собой говорят по-французски, и не хотел делать фильм на русском, потому что я французский режиссер. Так что я все изменил, и эта женщина-певица стала в моем фильме художницей. Этот фильм - история с женской стороны. Мы знаем о похищении только то, что ей рассказал муж. Я не показываю факты. Я показываю то, что рассказано персонажами. Ее рассказ может быть правдой, а может и не быть. Принцип моего фильма: мы никогда не узнаем правду. В этом, я думаю, я близок к Достоевскому. Я следовал его примеру. Дмитрий Карамазов рассказывает свою версию смерти отца, и никто не знает, правда это или нет.

Племянница Скоблина, которая мне помогала в работе, утверждает, что ее дядя был невиновен. На основании этих открытых и известных исторических данных я рассказываю историю, не принимая ничью сторону».

Популярностью фильм не пользовался. Что, собственно, и было ожидаемо. Ведь и в современной России подлинная история Скоблина по-прежнему мало кому интересна. Без устали продолжают лгать про Николая Владимировича и его родственников. В феврале 2008 года «Экспресс-газета» удивила читателей: «Любовница Ягоды - Шура Скоблина, племянница белогвардейского генерала Скоблина, одновременно тайного агента НКВД - была приставлена к Тухачевскому следить за ним и доносить обо всех контактах маршала. Та послушно вела слежку и несколько лет писала на него доносы. С каждым разом они становились все более злобными - ревнивая по натуре Скоблина очень болезненно воспринимала внимание Тухачевского к другим дамам».

А на одном из центральных телеканалов был показан документальный фильм про Николая Владимировича. В нем сообщались удивительные подробности: Плевицкая сбежала от полиции, и только случайная встреча с капитаном Григулем помогла восторжествовать правосудию. Скоблин служил командиром разведки Корниловской конной дивизии. А до Великой войны каким-то образом был завсегдатаем балов в Смольном…

Под конец я уже не выдержал и написал открытое письмо создателям сего «документального кино». Привожу его со значительными сокращениями.

«Картина снята исключительно плохо с исторической точки зрения. Можно только удивляться вопиющему непрофессионализму сценаристов, которые взялись делать фильм о Н.В. Плевицкой, не зная о ее жизни толком ничего и руководствуясь статьями в бульварной прессе.

Остановлюсь лишь на моменте появления в вашем фильме Н.В. Скоблина. Одного перечисления допущенных ошибок будет вполне достаточно, чтобы оценить по достоинству этот фильм.

Удивительно лжива ваша версия развода поручика Левицкого и Н.В. Плевицкой. Ничего общего с историей это не имеет. Развод был получен только в Галлиполи в 1921 году. До этого офицер, служивший в Корниловской ударной дивизии, втайне надеялся вернуть Н.В, которая, последовательно, увлеклась сначала командиром второго Корниловского ударного полка полковником Пашкевичем, а после его гибели - начальником дивизии генерал-майором Скоблиным.

Совершенно непонятно, почему вы произносите фамилию одного из героев Великой войны на французский манер. Николай Владимирович был русским человеком. Его отец - русский, мать из старинного черкесского княжеского рода. Так почему же, скажите на милость, он стал СкоблИн? Я отвечу за вас. Так его называла покойная М.А. Деникина-Грей. А вы бездумно повторили.

Никто Н.В. не арестовывал и расстрелом не грозил. Ее доставили в штаб второго Корниловского ударного полка, где ее сразу узнал полковник Пашкевич. Полковник, а не один из генералов, как вы изволите утверждать. И отбил ее не отряд корниловцев, как вы считаете, а команда конных разведчиков.

Скоблин не был самым молодым генералом Добровольческой армии, хотя одним из молодых - безусловно. И не надо превращать его в карьериста. Николай Владимирович - один из самых молодых, награжденных золотым Георгиевским оружием за храбрость. Его карьера во время Гражданской войны была обычной для того времени. К примеру, первопоходник Левитов командовал полком в чине поручика, и лишь на последнем этапе Белой борьбы он стал полковником. Я мог бы также назвать дроздовцев-походников Туркула, Манштейна и Харжевского, но нужно ли?

Вы упорно путаете Пашкевича и Скоблина. Происходит это потому, что вы никогда не держали в руках книгу „Корниловский Ударный Полк“ (Париж, 1936). Поэтому мне и приходится объяснять вам очевидные вещи. Именно Пашкевич всеми считался спасителем „Курского соловья“. Н.В. же увидел Плевицкую только на ее первом концерте для чинов Корниловской ударной дивизии. Тогда же он был ей и представлен.

Плевицкая не воспринимала свое, как вы утверждаете, спасение равнодушно. Она любила полковника Пашкевича, о котором в вашем фильме вообще нет упоминания. Скоблин предложил Плевицкой руку и сердце в Галлиполи, а не в Курске, как вы утверждаете.

Эвакуация Русской армии (а не Добровольческой) из Крыма не происходила в спешке, как вы утверждаете, а была тщательно подготовлена и образцово проведена, что признавали даже советские историки.

Вы утверждаете в своем фильме, что корниловцы бросали на Плевицкую косые взгляды. Существуют десятки свидетельств, как галлиполийцы в целом и корниловцы в частности любили Плевицкую и гордились ею. Обратных мне не встречались, хотя я занимаюсь этой темой долгие годы.

Скоблин и Плевицкая не перебрались в Европу, как вы утверждаете. Посмотрите на карту. Турция (а Галлиполи именно там) - это Европа. Странно, что приходится объяснять школьный курс географии.

Оставьте фантазии про маленькие концертные сборы. Все турне Н.В. были сверхприбыльными, о чем существуют сотни свидетельств. Овациями ее награждали в то время гораздо больше, чем когда-то в России. И выступала она не в „пырловках“, а в лучших концертных залах мира. И разумеется, никогда она не могла упрекать Скоблина, что он насильно ее увез из России. Плевицкая ушла в эмиграцию добровольно.

РОВС - это Русский общевоинский союз, а не российский.

С чего вы взяли, что Скоблин „очень быстро заинтересовал чекистов“. Произошло это (здесь и далее - согласно официальной версии) в 1929 году. Завербовал их не Эйтингон, а штабс-капитан Ковальский.

Публика не переставала ходить на концерты Плевицкой. Откройте парижские газеты 20-х годов и убедитесь в этом лично.

Скоблин и Плевицкая не принимали никакого участия в похищении генерала Кутепова. Даже в 1937 году их никто в этом не обвинял. Поэтому, чем молоть вздор, прочтите лучше материалы судебного процесса. Равно как и не принимал в этом участие Сергей Эфрон.

В 1930 году генерал Миллер не доверял безмерно Скоблину. В силу исключительно того, что они были лишь шапочно знакомы.

То, что вы называете большим виноградником под Ниццей, есть заброшенная ферма, которую Скоблин купил на паях с полковником Гордеенко. Было это не в 1930 году, а в 1926 году. И не на деньги НКВД, а на гонорар с гастролей Плевицкой. И не в Ницце, а в департаменте Вар. И прогорели они не потому, что год был неудачным, а в силу того, что, кроме Гордеенко, там некому было работать.

Штабс-капитан Ковальский не водил Скоблина и Плевицкую по ресторанам. Было всего три встречи. Первая в Озуар-ла-Ферьер, вторая в парикмахерской, третья - в ресторане.

Вы цитируете обязательства Плевицкой перед СССР и утверждаете, что это из ее воспоминаний. Подскажите, из каких именно?

С чего вы взяли, что Скоблин возглавлял международный отдел РОВС. И, кстати, объясните, что это такое?

В 1937 году, равно как и до этого, Скоблин не был основным претендентом на возглавление РОВС. Утверждать так могут лишь те, кто никогда не был знаком с историей этой организации. При живых Шатилове и Абрамове это было бы просто невозможно. Деникин не мог быть соперником Скоблина в силу того, что вообще не входил в РОВС.

Говоря о юбилее Корниловском ударного полка, вы показываете фотографию первопоходников, снятую в Харькове в 1919 году. На ней, в частности, И.П. Романовский. Поведайте, как он мог быть в 1937 году в Париже, если был убит за 17 лет до этого?

Безымянный, по-вашему, офицер, который спас Деникина - полковник Колтышев. А безымянный помощник Миллера - начальник канцелярии РОВС генерал Кусонский.

Кусонский вспомнил про записку Миллера не в 11 вечера, как вы утверждаете, а значительно раньше.

Офицер, сообщивший Скоблину об исчезновении Миллера - полковник Мацылев. Странно, что вы этого не знаете.

Никто Скоблина в управление РОВС не арестовывал. Оставьте свои фантазии и прочтите материалы следствия.

Откуда берется информация, что Скоблина вывезли в Испанию? А почему не в Португалию, как писали некоторые эмигрантские газеты?

Плевицкая не отправлялась в штаб РОВС. Это к ней приехал полковник Мацылев. Обвинений в шпионаже ей не предъявляли, не надо фантазий.

Думаю, уже довольно. Нет, лично я благодарен вам. Это хороший стимул для автора этих слов и дальше изучать жизнь Н.В. Скоблина и Н.В. Плевицкой. Но вот рядового зрителя жалко. Посмотрев эту откровенную чепуху, он получил лживые и подлые домыслы о жизни великой русской певицы, вместо действительно интереснейших подробностей ее жизни. Которые вы не захотели найти».

Ответа, разумеется, не получил. Но этот самый случай, когда молчание показательно.

Разумеется, я далек от мысли, что поток неприкрытой лжи и откровенных домыслов в одночасье прекратится. Людям, к сожалению, свойственно верить в легенды, имеющие мало общего с действительностью. Николай Владимирович таковой и является. Пусть даже для кого-то и сугубо отрицательной. Но мало кто будет отрицать, что судьба генерала Скоблина - составляющая часть истории России ХХ века. Нашего прошлого. Трагического и поучительного.

Термин «реабилитация» был придуман Лаврентием Павловичем Берией в 1953 году, как юридический. Его не было в советском уголовном праве. Введен он был с очевидной целью: в соответствии с советским Уголовно-процессуальным кодексом оправдать осужденного, если приговор вступил в законную силу. Или чтобы прекратить следствие можно было только при появлении так называемых «вновь возникших обстоятельств», каковые признавались возникшими после того, как вступал в законную силу обвинительный приговор по фальсификаторам следствия. Реабилитация в том виде, в каком она существует сегодня - это признание порядочным человеком. Генерал-майор Николай Владимирович Скоблин в такой реабилитации не нуждается.

А Надежда Васильевна Плевицкая обошлась и без досужих разговоров о юридических формальностях. В 1996 году одна из малых планет получила имя великой русской певицы. Не столь давно в ее родной деревне Винниково был открыт музей. Ирина Лоташова, директор музея, писала автору этих слов: «Он позволит вернуть в культурную память имя яркой звезды русской эстрады, чья человеческая и творческая жизнь является одной из граней целостной картины того времени, понимание которого необходимо для формирования современного общества.

Эпоха модернизации и глобализации ведет к стремительному вымыванию из культуры явлений и форм традиционной культуры. Новый музей будет способствовать сохранению национального достояния - исторической памяти и развитию народного певческого творчества в России».

Послесловие С конца октября события развивались в бешеном темпе.На Западе германские войска под давлением противника со стороны Вердена отошли 4 ноября на позицию Антверпен – Маас. Фронт в Эльзас-Лотарингии, сохраняя порядок, ожидал нападения противника.В сражении в